Сельский быт кряшен в 1917–1930-х годах

В 1917–1920-х гг. количество кряшенского населения в РСФСР по разным источникам составляло от 250 000 до 350 000 человек [17, с. 330]. Основная масса кряшен находилась в пределах Татарской Республики, где по данным ТатЦИКа насчитывалось около 100 000 человек, что составляло 3,5% к общему составу населения республики или 6,6% к ее татарской части. Исходя из данных периодической печати 1920-х гг., можно предположить, что большинство кряшен проживало в Ахметовской волости Челнинского кантона и Молькеевской волости Свияжского кантона Татарской АССР [13], в Мензелинском и Белебеевском уездах Уфимской губернии, в Томском округе Сибирского края [4], на Урале [12], в Пировском районе Красноярского края, где на тот момент насчитывалось десять кряшенских деревень [6] и др. С образованием Вотской автономной области в 1920 г. 9 селений (Еманчур-Мукшур, Порым, Гараньино, Тыловай Крещеный, Шарберда, Рождественское, Паново, Ямушан-Ключи, Балдейка), в которых жили кряшены, вошли в состав Удмуртии [15; 16, с. 73].

Наряду с кряшенскими газетами, издаваемыми в Татарии, в других регионах РСФСР также имелись свои средства массовой информации. Так, с 1916 г. по 1918 г. в Уфе издавалась кряшенская газета «Дус». С самого начала издание газеты на родном языке вдохновило многих кряшен, проживающих в Уфимской губернии. Этому были веские причины. В то время отсутствовали учебники и книги для кряшен, дети были вынуждены обучаться на русском языке, фактически не зная его. Многие выпускники школ на деле практически не получали знаний, вследствие чего не могли продолжить дальнейшего образования и были вынуждены оставаться в своих деревнях [3].

Житель Башкирской республики И. Малов в 1917 г., обеспокоенный состоянием грамотности среди кряшенского населения, сравнивал кряшен с русским населением Уфимской губернии. По его наблюдениям, в отличие от кряшен, русские «проводят свободное время за чтением книг и газет, в то время как кряшены посвящают вечера развлечениям». Отчасти, этому способствовало отсутствие книг и газет для кряшен, т.к. практически вся литература была только на русском языке. Доставка кряшенских газет осуществлялась раз в две недели. Приходилось узнавать новости со слов русских соседей, «потому что мало кто по-русски умел читать». И. Малов призывал своих сородичей получать образование на родном языке, выпускать свои книги и газеты, а также просил учителей и духовных отцов приобщиться к делу просвещения кряшенского населения [3].

После революции, как и в других регионах, в кряшенских деревнях Башкирской республики начали появляться воскресные школы. Учитывая, что в рабочие дни посещение школ взрослыми становилось проблемой, воскресные школы стали отдушиной для тех, кто хотел обучиться грамоте. Отсутствие просветительских учреждений в сельской местности также не должно было стать препятствием, ибо в любой деревне были грамотные люди, способные обучить других. При желании получить образование, рекомендовалось обратиться к таковым, а последним надлежало «удовлетворить желания жаждущих знаний» [2].

В 1917 г. усилиями Восточно-русского культурно-просветительского общества в Уфимской губернии было открыто шесть библиотек-читален. Две из них в деревнях Бордо и Верхний Багряш Мензелинского уезда, еще четыре – в деревнях Ахман, Биш-буляк, Слак-баш, Мятяу-баш Белебеевского уезда Уфимской губернии. Как сообщалось, «книги и газеты будут поступать сюда регулярно. Можно будет ознакомиться с ними, как на месте, так и взять домой. Большинство книг и газет будет на русском языке» [2].

Во время Первой Мировой войны солдатские вдовы и жены дер. Аты Мензелинского уезда Уфимской губернии исполняли в хозяйстве всю тяжелую работу за мужей. Несмотря на то, что все мужчины были на фронте, полевые работы не прекращались. Кроме этого, женщины начали усиленно заниматься садоводством, выращивать яблоки и другие фрукты. Старики, как и прежде, занимались пчеловодством. В 1917 г. в губернии дело с животноводством обстояло плохо, год выдался неурожайным, из-за засухи сено приходилось косить далеко за пределами деревни. Народ начал постепенно приучаться к грамоте, в школы приходили много девочек и мальчиков, которые обучались вместе [2]. Далее способные дети продолжали обучение в других школах более высокой ступени.

По состоянию на 1929 г. в Бакалинском районе БАССР числилось 15–16 кряшенских деревень. Однако большинство из них были не чисто кряшенские деревни, а населенные пункты со смешанным населением – кряшенским, русским и чувашским. По этой причине наблюдались случаи обрусения кряшен (собственно в Бакалах, дер. Иске Сарашлы и т.д.). Постоянное проживание среди русских накладывало отпечаток и на обычаи, традиции кряшен.

Основным занятием бакалинских кряшен являлось хлеборобство. Несмотря на то, что земли у них было достаточно, кряшены дополнительно арендовали землю у башкирских татар, или выращивали урожай совместно с ними. Плодородные земли давали большие урожаи, что стало одной из основных причин их равнодушия к другим занятиям и ремеслам. Характерно высказывание жителей дер. Иске Сарашлы: «Мы раньше даже лапти не умели плести, только в неурожайные годы научились». Портного, печника или плотника трудно было встретить не только в Сарашлы, но и во всей округе Бакалы. Поэтому здесь были в почете те, кто «мало-мальски умел обращаться с топором, из-за отсутствия конкуренции, любой ремесленник мог чувствовать себя здесь важной персоной» [9].

В конце 1920-х гг. отмечалось, что в отличие от крестьян из окрестностей Казани, где пшеница ценилась дорого, местные крестьяне получали такие урожаи, что «теряют счет пудам» [9]. Несмотря на большие урожаи, в основном пшеницу здесь выращивали старым способом: преобладала система «трехполья». Коллективизация и кооперация проходила с трудом и медленно. Причиной тому были «несознательность и малограмотность местных кряшен, неудовлетворительное состояние среди них разъяснительной и просветительской работы» [9].

Образовательный процесс среди кряшен Башкирской республики в конце 1920-х гг. был не только на низком уровне, но и крайне запутан. Констатировалось, что некоторые из учителей с первого дня начинали преподавать на русском языке, другие же преподавали на татарском языке и пробовали использовать арабскую графику. Третьи прибегали к прежнему кряшенскому шрифту и к старым кряшенским пособиям. Все же большинство из них переходило на русский язык. В школах все также не хватало учебников и пособий. «Присылают то русские, то татарские книги, и то слишком мало», – жаловались учителя-кряшены [9]. В 1928 г. была закуплена и разослана по кряшенским школам вторая часть книги «Новая жизнь», отпечатанная на яналифе. В целом, это считалось одним из этапов внедрения в кряшенские школы яналифа. В общем, учителя были уже готовы к процессу перехода на новую письменность, для татарских и кряшенских учителей были организованы краткосрочные курсы по изучению яналифа.

Следующей важной задачей бакалинских кряшен, которую предстояло решить в ближайшее время, было привлечение молодежи для обучения в педагогических техникумах, с целью подготовки из них в будущем новых учителей. Бакалинским властям рекомендовалось обратиться в Башкирский Народный комиссариат просвещения с просьбой выделить стипендии кряшенской молодежи для обучения в Казанском и Елабужском педагогических техникумах, т.к. «большая часть кряшенской молодежи не знала, куда поступать учиться, а заботу о них никто не проявил» [11].

Компактность проживания кряшен в Бакалах Башкирской Республики способствовала их вкладу в решение «кряшенского вопроса» на местном уровне. Несмотря на то, что среди бакалинских кряшен партийных и комсомольских работников было мало, работу в этом направлении должны были начать именно они, но под контролем волостного комитета ВКП (б). Отмечалось, что проживание большого количества кряшен среди русских не стало препятствием в сохранении родного языка, своих традиций и обычаев [14, с. 164].

В конце 1920-х гг. в разных уголках СССР (Вотская область, Вятская и Самарская губернии, Урал, Сибирь, Оренбург), по сведениям периодической печати, проживало максимум 70–80 тысяч кряшен. По некоторым данным, в Томском округе Сибирского края татар и кряшен на тот момент проживало около 3,5 тыс. человек. Судебные тяжбы велись только на русском языке, что являлось немалой проблемой для татароязычного населения края. В 1925 г. было отправлено ходатайство в Сибирский краевой суд о том, чтобы для татар и кряшен был организован отдельный, особый суд. С 1 января 1928 г. долгожданное учреждение было открыто, судопроизводство в нем велось на татарском языке. С появлением «Татарской окружной камеры» волокиты в суде стало существенно меньше, дела стали рассматриваться быстро и вовремя. Так, за 18 дней 1928 г. было рассмотрено 92 дела, тогда как ранее «в год рассматривалось порядка 60-70 дел». Более того, в округе появились юридические кружки. Самой большой проблемой местного татарскокряшенского населения было отсутствие татарских книг, учебных пособий, литературы правового характера, в чем оно чувствовало первостепенную потребность [4]. Из-за отсутствия местных газет на родном языке, кряшены Сибирского края вынуждены были выписывать газету «Киняш» из Казани [5].

В Томском округе, по утверждению современников, кряшены жили в достатке, в добротных домах. В 1927 г. в округе функционировали две кряшенские школы в деревнях Карамзин и Короткино. Однако зимой 1928 г. школы перестали работать, т. к. учителя покинули деревни. Это отразилось не только на грамотности детей, но и «на их поведении». В Казань была направлена просьба о направлении учителей-кряшен, в крайнем случае, «требовался совет, чтобы смогли решить свои вопросы через ОкрОНО» [7].

В Пировском районе Красноярского края имелось десять деревень, переселившихся из Казанской губернии. Как отмечалось, татары и кряшены, по сути, отличались от русских. Сибиряки (русские) вели свое хозяйство грамотно и разумно, исходя из местных условий, у кряшен и татар такой подход не наблюдался, они и не старались существенно улучшить свое материальное положение. В то же время быт кряшен заметно отличался и от быта татар. Среди кряшен сохранялись бытовавшие еще до переселения из Казанской губернии языческие традиции и обычаи. В Раменском участке, например, кряшены варили «дождевую кашу», проводили обряд «шыйлык», верили домовым и еще ряду сверхъестественных сил. По наблюдениям современников, эти поверья были привезены с родных мест, соблюдаясь при этом намного сильнее, чем на родине. Сохранению этих обычаев, по мнению советских общественных деятелей, способствовали:

1) отсутствие среди кряшен просветительской деятельности;

2) незнание кряшенами русского языка.

Учитывая указанные обстоятельства и немалое количество кряшенских населенных пунктов, кряшены Татарской секции Красноярского Окружного комитета просили открыть 3 школы. Вместе с этим, кряшены сетовали на отсутствие учителей в кряшенской школе. Была направлена просьба в Кряшенскую секцию Казани, чтобы по мере возможности, прислать несколько выпускниковспециалистов, закончивших Казанский кряшенский педагогический техникум [6].

Наличие в некоторых областях СССР кряшенского населения позволяют узнать данные из средств массовой информации. Так, среди подписчиков кряшенской газеты «Киняш», кроме жителей ТАССР, в 1928 г. числились 52 человека из Башкирской Республики и 54 из Сибири и Урала [10].

Нагайбаки исторически компактно проживали в деревнях Кассель, Фершампенуаз, Остроленко, Париж и Астафьевка Нагайбакского района Челябинской области. Значительные группы нагайбаков осели и в деревнях Варлам, Попово, Болотово, Краснокаменка и Ключевская Чебаркульского района этой же области. В течение XIX–ХХ вв. наблюдалась относительная устойчивость количества нагайбакского населения. Так, если в 1867 г. насчитывалось 12 тысяч нагайбаков, то в 1926 г. их, согласно переписи, было 11,5 тысяч человек [18, с. 104-105]. Согласно историку М.С. Глухову «по переписи 1926 г. численность нагайбаков составляла около 11 тысяч человек». [1, с. 368].

В школах 1-ой ступени кряшен, проживающих в Нагайбакском районе Урала, до учебного 1929 года яналиф преподавался как иностранный язык, тогда как русская письменность и чтение преподносились как уроки родного языка. В 1929 г. яналиф все же был введен в качестве родного языка. В первых классах таких четырехкомплектных школ, как школы Фершампенауза, Париженского и Остроленки, чтение и письмо преподавались на родном языке (яналиф). Это были первые опыты. Несмотря на то, что позже яналиф предполагалось ввести во всех кряшенских школах района, дело затормозило неграмотность самих учителей. По примерным подсчетам, в Нагайбакском районе численность учителей-кряшен, владеющих яналифом, составляла не более 20%. Одну из причин этого видели в отсутствии специальных курсов. Более того, в кряшенских школах пользовались единственной книгой для взрослых – «Крестьянский алфавит», которую исправили для обучения учеников 1-ых, 2-ых, 3-ых и 4-ых классов, что для детей являлось крайне неудобным и сложным [12]. Ввиду этого обстоятельства кряшены обращались к Нагайбакскому отделу народного образования с просьбой о помощи и пожеланиями перехода на новый алфавит.

Согласно газете «Киняш», во второй половине 1920-х гг. коллективизация среди уральских кряшен происходила усиленными темпами. Если к 1929 г. на душу населения насчитывалось около 7 десятин земли, то в 1930 г. планировалось оставить 5½ десятины, на остальные предполагалось организовать совхоз. Всего же в районе намечалось организовать два совхоза [8].

Развернувшаяся в середине ХХ в. практика селения неперспективных деревень и укрупнения колхозов вызвала интенсивные миграционные перемещения, изменив социокультурный облик сельских поселений, в том числе кряшенских. Многие из них просто исчезли: «В село приехали… агрономы, зоотехники, ветработники, строители. Благополучный колхоз «Прибой» с центром в д. Порым (Удмуртия – Л. Мухамадеева) принял под свое крыло русские поселения… удмуртские деревни… С того времени стали создаваться смешанные семьи: русско-кряшенские, кряшенско-удмуртские, удмуртско-русские. Если раньше обучение детей в Порымской начальной школе было только на татарском, то вскоре, с приданием ей статуса восьмилетней, дети удмуртов и кряшен стали обучаться только на русском. Теперь во многих кряшенских семьях дети не знают родного языка, а родители, едва научившись говорить порусски, вынуждены общаться со своими отпрысками на ломаном русском языке. Причем такое положение не только у кряшен, но и во многих чувашских и марийских семьях» [15; 16, с. 74].

Таким образом, можно констатировать, что с 1917 г. кряшены наиболее компактно проживали в Татарской АССР, Башкирской АССР, Сибири и на Урале. В тот период кряшены, как и в наши дни, представляли конкретное общественно-политическое течение и являлись носителями особой культуры.

Источники и литература

1. Глухов М.С. Татаrica. Энциклопедия. Казань: Изд-во «Ватан», 1997. 504 с.

2. Дус. 1917. № 5. 16 февраля.

3. Дус. 1917. № 12. 12 сентября.

4. Киняш. 1928. № 10 (165). 15 марта.

5. Киняш. 1928. № 24 (179). 30 июня.

6. Киняш. 1928. № 26 (181). 17 июля.

7. Киняш. 1928. № 28.

8. Киняш. 1929. № 30 (233). 22 августа.

9. Киняш. 1929. № 33 (236). 13 сентября.

10. Киняш. 1929. № 39 (242). 22 октября.

11. Киняш. 1929. № 40 (243). 29 октября.

12. Киняш. 1929. № 41 (244). 7 ноября.

13. Красная Татария. 1925. № 274 (2351). 4 декабря.

14. Мухамадеева Л.А. Общественные и культурные институты татар-кряшен в 1917-1940-х гг.: монография. Казань: Институт истории им. Ш.Марджани АН РТ, 2019. 252 с.

15. Научно-отраслевой архив Удмуртского института истории, языка и литературы Уральского отделения Российской Академии наук (НОА УИИЯЛУрО РАН). Ф. РФ. Оп. 2-Н. Д. 1321.

16. Никитина Г.А. Кряшены Удмуртии: этнокультурный портрет // Вестник Удмуртского университета. 2012. № 5-3. С. 73-81.

17. Образование Татарской АССР. Документы и материалы. Казань: Татар. кн. изд-во, 1963. 504 с.

18. Тимергалин А.К. Миллият сузлеге // Безнен мирас. 2015. № 12 (47). С. 104-105.

Из книги Родовое древо. Ыру агачы: сборник краеведческих и этнографических материалов / отв. ред. и сост. Л.А. Мухамадеева. – Казань: Логос-Пресс, 2021. – 188 с