Нагайбаки-бакалы: страницы этноистории, С.Ю.Белоруссова

С момента основания Нагайбакской крепости в Оренбургской губернии туда стали заселять вновь прибывших инородцев Южного Урала. С 1740-х гг. крепость стала центром крещения Оренбуржья: там учредили отделение Казанской новокрещенской конторы, которая могла беспрепятственно осуществлять массовые крещения среди инородцев. За время ее работы в Нагайбакскую крепость принимали как «магометан» – татар, башкир, тептярей, киргизов, так и «идолопоклонников» – черемисов, мордву и чувашей. Все жители получали новое название – «новокрещены».

После Пугачевского восстания Нагайбакская крепость постепенно начала терять свое влияние как стратегического, военного, религиозного и административного центра. Новокрещенская контора была закрыта, и масштаб крещений среди инородцев существенно уменьшился. С 1782 г. Нагайбакская и Бакалинская станицы перестали быть отдельными административными единицами и были включены в состав Белебеевского уезда Уфимской провинции. Продолжение колонизационной политики Российской империи в начале XIX в. повлекло за собой необходимость строительства новых казачьих укрепленных поселений по направлению от г. Орска до ст. Березовской, находящейся по Уйской линии. Переселенцами были казаки из крепостей и станиц Оренбургской губернии, в том числе из Нагайбакской и Бакалинской станиц с прилегающими к ним деревнями.

В 1842 г. нагайбакские казаки в количестве 1781 человека со своими семьями были переселены в три района Оренбургской губернии и образовали три разные группы, каждую из которых ожидала собственная судьба. Большинство новокрещен-казаков были отправлены на Новую линию в числе 1250 душ мужского пола, в Верхнеуральском уезде они основали центральную группу и компактно расселились в пяти поселках – Касселе, Остроленском, Фершампенуазе, Париже и Требии. Южную группу в составе нескольких десятков семей нагайбаков направили в пос. Нежинка, Гирьял и Алабайтал Оренбургского уезда, пос. Подгорный и ст. Ильинская Орского уезда . Эти населенные пункты находились на приграничной дороге от Оренбурга к Орску, поэтому переселение нагайбаков было связано с необходимостью военного усиления стратегического пространства. Северная группа казаков-нагайбаков в количестве 500 душ была переселена в Троицкий уезд в ст. Верхнеувельская (Варламово), пос. Ключевский-2 (Лягушино), Попово, Болотово и Краснокаменка. Эти села и деревни к тому времени были заселены русскими крестьянами, которые не желали переходить в казачье сословие, поэтому в те земли привлекали казачество из других уездов Оренбургской губернии (рис. 1).

Глава I. История заселения

Освоение территории расселения северной группы нагайбаков началось в 1730-е гг. и связано с застройкой Уйско-Тобольской оборонительной линии, преградившей с юго-востока доступ киргизам и каракалпакам; в 1750-е гг. были основаны Верхнеувельская и Кундравинская слободы. По воспоминаниям современников, «здесь всюду застроились целые селения, хутора и заимки, давшие начало многим нынешним большим селам» .

Изначально эти места заселялись русскими крестьянами: согласно указу Исетской провинциальной канцелярии, основателю Верхне-Увельской слободы было велено записать до 100 семей государственных крестьян во вновь заводимую Увельскую слободу из Окуневского и Исетского дистриктов . Кундравинская слобода в свою очередь была заселена «переведенными [крестьянами – С.Б.] из разных слобод Исетской провинции» .

В 1763 г. в Верхнеувельской слободе числилось 388 душ мужского пола, из которых 42 чел. проживали в д. Попово и еще 40 – в д. Ключевской . Название д. Попово происходит от основателя поселения – русского крестьянина Попова, а пос. Ключевский-2 – «от массы находящихся около него ключей (родников)» . Пос. Болотово образовался в 1830-е гг. и был заселен русскими крестьянами из Самарской и Симбирской губерний; название пос. Болотово образовано «от первопоселенцев русских жителей Болотово». Наконец, пос. Краснокаменский с самого начала был заселен «инородцами-бакалинцами в 1840-х гг.» и получил свое именование «от красных гор, около коих находится это селение» .

Во избежание чересполосицы между Старой и образовывавшейся Новой линией было принято Положение от 12 декабря 1840 г., по которому «часть казенных земель прилинейных уездов – Челябинского, Троицкого и Оренбургского – должны быть причислены к Оренбургскому казачьему войску» . Правительство пыталось представить принятие казачьего статуса как привилегию, и в своих указаниях писали об определении в «почетное» казачье сословие.

Крестьянское население, которое обязали записываться в казачество, в целом без энтузиазма восприняло данное положение. Три года спустя вышло еще два указа от Правительства и Сената, по которым крестьянам Оренбургского, Троицкого и Челябинского уездов вновь предписывалось зачисляться в казачество, причем обращение в обратный переход в податное сословие не рассматривалось . Дело доходило до недовольства и бунта: во время смотра в ст. Кундравинской несколько казаков явились не в форменной, а в обычной крестьянской одежде с бородами, что, по мнению начальства, было несоблюдением императорского указа. Нарушителей привезли в Оренбург, однако они не признали своей вины, за что «”бунтовщики” несколько раз были прогнаны сквозь строй и после жестокой экзекуции в живых остался всего один казак» . Многие все же приняли казачий статус, однако те, кто в свое время выказывал «неповиновение» при «поступлении в казаки», лишался правительственных льгот . По наблюдениям священника Казанско-Богородицкой церкви Болотовского поселка Иоанна Сальникова, новообращенные в казачество русские были «по распоряжению начальства “прикрыты в казаки”», то есть их крестьянский образ жизни несильно изменился с момента перехода в новое сословие.

Русские крестьяне, которые отказались переходить в казачество, перебрались в другие уезды Оренбургской губернии. Известно, что крестьяне Нижне- и Вернеувельской волостей также отказывались от перехода в казачье сословие, и по этому поводу они «должны были переселиться на другие свободные земли» , причем большая часть этих крестьян переселилась в Бузулукский район. На освобожденные крестьянами земли направили других казаков, в числе которых были переселенцы из Нагайбакской и Бакалинской станиц: в Кундравинскую слободу прибыли 350 казаков, а в Верхнеувельскую – 140 . Переселяя нагайбаков, правительство надеялось на их обрусение среди русских, однако бакалинские нагайбаки поселились отдельными группами. Священник пос. Болотово так охарактеризовал взаимодействие русских и бакалинцев: «Придя в Болотово они поселились отдельно от русских, чуждых им и до сего времени по языку, правам и обычаям, не имея с ними никаких сношений, кроме деловых, поселковом правлении, на базарах и то редко … Улицы их [бакалинцев – С. Б.] не проездные, т.е. через них нет ни одной дороги никуда. Можно прожить в бакалинской улице не один год и не увидеть ни одного русского, ни услышать ни одного слова русского» . Замкнутая жизнь бакалинских нагайбаков распространялась в отношении родства и свойства: «Браки заключаются только с бакалинцами, и никогда – с русскими» . Нагайбаки так и не смешались с другими народами, более того, по прошествии времени почти во всех поселках, куда были направлены нагайбаки – Ключевский-2, Болотово, Краснокаменка и Попово, – они оказались в численном большинстве. Например, по сообщению местных жителей, с. Попово стало полностью нагайбакским, когда последние русские переехали за 12 километров от села. Исключением оказался только наибольший по численности пос. Варламово (Верхнеувельский), в котором русское население осталось в большинстве, и часть нагайбаков ассимилировалась с ним. Восприятие нагайбаков как «чужих» заметил о. Василий Тимофеев, который объезжал нагайбакские села в 1889 г.: «К литургии собралось из бакалинцев много народа – мужчин и женщин; только они стеснялись пройти вперед. По прочтении часов, я просил стоящих впереди русских, чтобы они пропустили их поближе к алтарю. Я заметил, что местные прихожане из русских пренебрежительно относятся к бакалинцам» . Сразу после переселения казаки-инородцы были приняты настороженно русскими жителями. Пришлые нагайбаки создали им «этническую конкуренцию»: старожилы вспоминают о соперничестве между школьниками сс. Попово и Варламово. После окончания начальной школы в с. Попово, нагайбаки продолжали обучение в с. Варламово, которое населяли преимущественно русские. Они относились к нагайбакам как к «чужим», не стесняясь в насмешках: «Когда мы в школе учились, нас никогда в буфет русские не пускали, говорили “эй, бакалята, уходите отсюда!”» Нагайбаки северной группы рассказывали, что по их адресу бытовала дразнилка: «Бакала-бакала две копейки не дала». Нагайбаки-школьники слабо знали русский язык и стремились сблизиться с русскими: «Мы на русских молились, учились у них» . Стремление подражать русским привело к тому, что нагайбаки-бакалы стремились записываться в официальных документах «русскими».

Глава II. Нагайбаки и православные миссионеры

Судя по всему, северная группа нагайбаков особенно не испытала влияния со стороны мусульман. Однако на волне массового перехода нагайбаков южной группы и пос. Требии священники проявляли чрезвычайную бдительность насчет работы мусульманских проповедников. В 1909 г. миссионеры писали, что «магометанская пропаганда усилилась среди ногайбаков и Троицкого уезда». По их сообщению, татары г. Троицка посылали «торговцев-разнощиков, которые ходят по домам для продажи товара и в то же время раздают ногайбакам формы прошений об исключении ногайбаков из числа православных» . Очевидцы сетовали, что в пос. Попово «магометанская пропаганда с каждым годом все более усиливается, некоторые нагайбаки уже начали исполнять магометанские посты, например семейство Зулкарниева». Священники с тревогой сообщали, что в пос. Краснокаменском «в 1905 году дочь нагайбака Краснокаменского поселка девица Александра Егорова Кимвина вышла замуж за татарина Ушкульской деревни… Есть слух, что некоторые нагайбаки этого поселка уже начали исполнять магометанский пост». Кроме того, по сообщению краснокаменского священника, татары «распространяли Высочайший манифест от 17 апреля 1905 года с толкованиями с пользу мусульман» . Оказалось, что «мусульманская пропаганда» среди нагайбаков северной группы была сильным преувеличением со стороны священников, при этом «сами нагайбаки недоумевают, откуда распространяются слухи о пропаганде среди них мухамеддан» .

По мнению священника пос. Ключевский-2, «случаев отхождения от православия в магометанство не было и можно полагать, что не будет, хотя татары-магометане и проживают здесь, но живут только в качестве наемных рабочих у состоятельных нагайбаков и не испытывают религиозного влияния на них» . Священник из пос. Попово отметил, что татары «сами находятся под просветительным религиозным влиянием нагайбаков, и троих из них в 1910 году [удалось] провести в лоно православной христианской церкви» . С другой стороны, священник пос. Болотово предположил, что «[мусульманская – С. Б.] пропаганда действует скрытно, очень хитро», однако уточнил, что «случаев отхода в мусульманство не было» .

В отчетах священников о религиозном состоянии бакалинцев можно встретить противоречивые мнения. Большинство полагало, что несмотря на усилия, их так и не удалось обратить в лоно православия. Священник пос. Ключевский-2 В. Асамов писал, что «мужчины и женщины, живя среди русских, довольно свободно говорят по-русски, но отвлеченные религиозные понятия приходится изъяснять им, даже и грамотным, на их родном языке, иначе они не поймут» . Священник пос. Попово отметил, что впервые бакалинцы заказали сорокоуст по усопшему лишь в 1911 г., и «это единственный случай из известных мне в истории Верхнеувельского прихода» . И. Сальников так охарактеризовал положение жителей пос. Болотово в начале 1900-х гг.: «Богослужение некоторые из них не посещали по несколько лет. Есть такие, которые в церкви были два раза в жизни – в день крещения и в день венчания... На вопросы, почему не ходят в церковь, отвечают – “некогда”, на увещевание – “так точно”» . Одновременно священник И. Скворцов писал, что «нагайбаки предпочитают молиться в храме» и «указание о том, что некоторые нагайбаки держат уразу – несправедливо. Правда они слабо выполняют установленные церковью посты, но великий пост блюдут практически все» .

Проезжая через бакалинские поселки, Василий Тимофеев общался с местными жителями: «Я просил их рассказать об Иосифе. – «Не знаем», был ответ. – «Когда и где родился Иисус Христос?» – «Не знаем», - отвечали они» . Возможно, это объясняется тем, что православные миссионеры не проводили столь масштабных мероприятий среди троицких нагайбаков, как это было в центральной и южной группах. В бакалинские поселки почти не приглашали проповедников из числа крещеных татар – в большинстве их был русский священник, не особенно заинтересованный в приверженности нагайбаков православию.

Путешественник М. А. Круковский отметил, что христианство у северной группы нагайбаков в начале XX в. не прижилось: «они не христиане и не мусульмане, в религиозных убеждениях у них какая-то смесь». В прошлом они были «воинственным народом» и сейчас входят в состав «уральского казачьего войска». Круковский одновременно отметил богатые украшения на нагайбакских женщинах, а также «страшную нищету» и «пьянство» в деревне, в чем он винил христианскую религию . «Они были насильно обращены усердными миссионерами в христианство, но, забросив старую веру, от новой они не получили ничего, кроме возможности пить вино» . Путешественник предрекал скорейшее «вырождение этого народца», которого «осталось» всего несколько тысяч. После непродолжительного пребывания в ст. Ключевка-2 он «уезжал с таким тяжелым чувством, какого никогда не испытывал в своих скитаниях по России» (рис. 2).

Сегодня среди жителей северной группы можно отметить индифферентное отношение к религии и обрядам, как мусульманским, так и православным. Согласно опросу, среди нагайбаков есть много тех, кто не крещен или никогда не был в церкви, однако считает себя православными. В понимании нагайбаков соблюдение церковных обрядов и православная вера – не одно и то же. Большинство нагайбаков северной группы считает себя «православными, но не религиозными». Некоторые, в том числе пожилые люди, выросшие при советской власти, признаются, что «не верят в бога» и считают себя атеистами. Жительница с. Попово рассказала: «Я не верю, креститься не могу. Вот телевизор посмотрю, там иконы, и это спасает». Сегодня бакалинцы подшучивают над своей религиозностью, житель с. Попово Николай Уряшев рассказал народный анекдот о происхождении бакалинских нагайбаков: «Иисус и Аллах пошли вместе в бане мыться – так и получились бакалы» (рис. 3)

Глава III. Самоназвание и самосознание

Северная группа нагайбаков имеет несколько самоназваний, из которых самым распространенным является «бакалы». Судя по всему, их предками были выходцы из деревень, принадлежащих к Бакалинской станице. «Они не стародавние местные жители, а переселенцы сюда из Мензелинского уезда Бакалинской волости, отчего их и называют бакалинцами или бакалами, слово же “нагайбак” вообще не употребительно» , – писал священник Сальников. Нагайбак Ф. Альметьев, описывая историю своего народа, отметил, что «казаки из Нагайбацкой станицы поселились в Верхнеуральском, Орском и Оренбургском уездах, а из Бакалинской станицы в Троицком уезде, почему и по настоящее время казаки эти именуются “бакалинцами”, а не “нагайбаками”» .

В миссионерских отчетах и этнографических заметках северную группу причисляли к нагайбакам, но называли «бакалинцами» или «бакалами». Их самоназвания удивляли тех, кто впервые знакомился с этим народом. Путешествуя по Южному Уралу в 1908 г., Круковский подъехал к станице Ключевка-2 Троицкого уезда и поинтересовался, что за народ живет в этих местах. Сопровождавший его башкир Абдул описал местных жителей станицы так: «Обыкновенные хлебопашцы, а народ-то особенный: ни татары они, ни башкиры, ни киргизы, а просто бакалы». Круковскому казалось, что «на земном шаре, тем более в России нет такого народа “бакалы”». Он вспоминал: «”Я бакалятник”, – отвечал спрашиваемый, и больше ничего не мог сообщить. Я немало помучился, прежде чем узнал настоящее, этнографическое название этого народа». «По ученому название наше нагайбаки… А вот откуда мы происходим и какого племени – этого сказать не могу. Должно быть что-нибудь монгольское, поскольку язык смахивает на башкирский» , – сообщил путешественнику священник станицы .

Название «бакалинцы» использовали в речи русские жители, жившие по соседству. Прозвище настолько прижилось, что нагайбаки стали себя определять как «бакалы» и говорить «по-бакалински». На сегодняшний день это самоназвание – в обиходе среди чебаркульских нагайбаков. «Бакалы – это неофициальное название, а нагайбаки – официальное», – рассуждает нагайбачка из с. Ключевка-2. Другая жительница полагает, что «бакалы – это разновидность малой народности». В самосознании народа одновременно уживаются понятия «бакал» и «нагайбак» благодаря народной легенде о происхождении нагайбаков: «Иван Грозный загонял всех в озеро Бакал и крестил нагайкой, поэтому мы бакалы и нагайбаки», – рассказывают чебаркульские жители.

Самоназвание нагайбаков на их языке – крешеннер, что означает «крещеные». «Мы себя крешенами называем, нагайбаки – официальное название, а бакалы – между собой», – считает Елизавета Юзеева из с. Ключевка-2. Отдельную роль в самоназваниях нагайбаков сыграли записи в паспортах и переписях населения. По воспоминаниям местных жителей, бакалы не выбирали, какой национальной принадлежности они будут записаны в паспорте; их могли записать как «русскими», так и «татарами», хотя есть и редкие случаи записи «нагайбаками». Надежда Яковлева рассказывает: «В 1974 г. брат получал паспорт, его спросили, кто он по национальности, татарин или русский, он сказал, что нагайбак. Ему ответили, что нет такой нации и записали татарином. А меня записали русской». Галина Яковлева из с. Болотово заявила, что считает себя русской, потому что «русские и бакалы веры одной»; однако в последующих рассуждениях, сравнивая «свои» и русские обычаи, пришла к выводу, что «у бакалов все по-другому, в отличие от русских»

Помимо этого, в с. Ключевка-2 удалось обнаружить несколько жителей, которые называют себя «чермышáми» и считают себя отдельной малочисленной общностью, частью «бакалинского народа». Мужчину называют «чермышом», а женщину – «чермышкой». Потомственная «чермышка» Валентина Леонидовна сообщила, что в прошлом они считались татарами, жившими «у Казани»: затем они переселились в с. Ключевка-2, «перешли в казаки» и получили новое самоназвание. Не исключено, что «чермыши» – это потомки жителей Черемшанской крепости. По сообщению И. И. Лепехина, там проживали новокрещеные «Мордва, Чуваши, Казылбыши и вышедшие из киргизского плена Асиатцы, а также татары, жившие “по своему закону”» . Как и в Нагайбакской крепости, часть жителей относилась к казачьему сословию, а остальные – к ясачному. Известно, что в 1830–1840-е гг. большая часть населения Черемшанской крепости (около 1800 человек) из числа бывших пахотных солдат была переселена на реку Урал (рис. 3).

Потомки чермышей считают, что их предки были мусульманами, не ели свинину и держали уразу. «Соседка у меня была, когда приходила в гости, и супом угощали, то она спрашивала, из чего суп? Если свинина, то говорила, что не буду есть, только чай попью, если же суп был гусиный или говяжий, то садилась есть». Потомственная чермышка о своей этнической принадлежности рассудила так: «Я русская по паспорту. Моя бабушка держала и православный пост и уразу-байрам. А вообще-то мы татары, говорю на бакалинском, и черт его знает, кто я». На вопрос, кто такие «чермыши», представители высказывались, что «это наша порода» или «это наша нация» .

Подобный «дрейф этничности», связанный со сменой и обновлением самосознания и самоназвания народа, привел к тому, что многие сегодня не могут с уверенностью сказать о своей этнической принадлежности: «Кто я? русская? нагайбачка? крешенка? бакалинка? У нас вообще ничего не поймешь», — сетует жительница с. Попово. «Язык у нас бакалинский, нагайбаками считаемся, себя называем крешены, а в паспортах написано, что мы русские» .

Сегодня чебаркульские нагайбаки считают наименование «бакалы» скорее обидным прозвищем, чем самоназванием. Судя по всему, это мнение сложилось несколько лет назад и связано с недавними успехами нагайбаков центральной группы (включение в перечень коренных малочисленных народов, возрастающий интерес со стороны исследователей), и желанием быть причастными к их достижениям. Изменения отношения к самоназванию в основном коснулось жителей наиболее активного в этническом плане с. Попово. Последние события обновили этничность северной группы нагайбаков так, что они готовы к смене самоназвания: «Раньше я была бакалушкой, сейчас это неправильно, я – нагайбачка», – рассказывает старожилка с. Попово. Некоторые с раздражением высказываются о том, что их называли бакалами: «Это русские так нас дразнили, а мы – нагайбаки». «Для меня оскорбительным было называться бакалами: не было такой нации, а были нагайбаки. И у меня в свидетельстве о рождении, и у бабушек и дедушек в паспортах написано, что мы нагайбаки», – рассказывает Надежда Уряшева из с. Попово . Кроме того, в слове «бакалы» улавливается и значение «лягушатники» (в языке нагайбаков бака – «лягушка»), имевшее насмешливый оттенок.

Жители с. Ключевский-2, Болотово и Краснокаменка, которые менее включены в «нагайбакское движение», воспринимают самоназвание «бакалы» спокойно. «Слова “нагайбак” и сейчас нет в обиходе, есть “бакалы”, а нагайбаки живут в Нагайбакском районе», – рассказала жительница с. Ключевский-2. Приезжая русская жительница с. Попово подтвердила, что самоназвание «нагайбаки» появилось не так давно: «Слово нагайбаки я не слышала, только по прошествии лет они нагайбаками стали, а до этого были бакалы». Татарка из с. Попово выразила удивление, что ее односельчане теперь называются нагайбаками: «Я всегда слышала, что они бакалы, нагайбаки – это другие, наверное» (рис. 4).

В 1881 г. бакалинских нагайбаков насчитывалось 1741 чел . В 1912 г. в пос. Ключевский-2 проживало 230 семейств, из них русских – 135, а нагайбаков ¬– 95 семейств (в целом 375 нагайбаков обоего пола ). В Верхнеувельском приходе нагайбаки составляли 15 % от всего населения; в большинстве они жили в с. Попово: «Из 171-го двора только 20 принадлежат русским жителям, остальные же 151 нагайбакам» . В самом Верхнеувельском поселке в 1910 г. проживало 479 нагайбаков (86 дворов) . В Краснокаменском поселке в то время проживало 30 семейств русских и 90 семейств нагайбаков .

Согласно переписи 1926 г., нагайбаков северной группы насчитывалось 3227 человек . В 1933 г. они составляли 6,1 % от общей численности населения Бишкильского района Уральской области . По переписи 1939 г. нагайбаки не были выделены в отдельную общность, и северная группа растворилась среди татар и русских Чебаркульского района Челябинской области. Сегодня, имея возможность официально называться нагайбаками, они предпочитают по-прежнему считаться русскими, хотя не отрицают своей исходной принадлежности к нагайбакам. По воспоминаниям нагайбачки Валентины Сошниковой, при проведении Всероссийской переписи населения 2002 г. в с. Попово лишь шесть–семь человек записались «нагайбаками», еще пять – «кряшенами», два–три – «бакалами». По сообщению жительницы с. Ключевский-2, в 2010 г. переписчикам был дан инструктаж записывать «нагайбаками» всех желающих. Однако Галина Юзеева из с. Краснокаменка столкнулась с тем, что во время переписи ее не захотели записывать нагайбачкой или бакалушкой: «Мне сказали, что нет такой нации, сказали записываться татаркой или русской. Я записалась русской». Согласно переписи 2010 г., в северной группе нагайбаками записались 142–147 чел , хотя по наблюдениям, их не менее 1000 человек.

Этничность для чебаркульской группы сегодня актуальна и динамична – во многом благодаря активности лидера чебаркульских нагайбаков Надежды Уряшевой. 14 октября 2012 г. в с. Попово открыли Музей нагайбакской культуры, позднее был организован фольклорный коллектив «Чишме». Чебаркульские нагайбаки признают, что всему «учатся у своих старших товарищей» – наиболее многочисленной центральной группы нагайбаков, проживающих в Нагайбакском районе.

Чебаркульские нагайбаки готовы к нововведениям в своей культуре. 9 мая 2015 г. жители с. Попово провели традиционный поминальный обряд Аш биру в необычной форме – его посвятили павшим воинам-нагайбакам, поскольку «они погибли, а Аш биру по ним до сих пор не был сделан». Несмотря на то, что «праздничный» обряд Аш биру на 9 мая отличался от традиционного, все нагайбаки прониклись идеей и внесли по 1000 рублей на его проведение. Организаторы старались по мере возможности соблюсти традиционный сценарий Аш биру. На обряде присутствовали жители и гости села разной этнической принадлежности, большинству пришлась по душе идея «обновленного» нагайбакского обряда. Таким образом, благодаря персональной и групповой стратегии, этничность нагайбаков-бакалов сегодня выглядит «не рудиментом традиции, а постоянно генерируемым явлением» .

Глава IV. Заключение

В течение 1842-1843 гг. нагайбакские казаки со своими семьями были переселены в три района Оренбургской губернии и образовали три разные группы – северную, центральную и южную, каждую из которых ожидала собственная судьба. Северная группа казаков-нагайбаков в количестве 500 душ была переселена в Троицкий уезд в ст. Верхнеувельская (Варламово), пос. Ключевский (Лягушино), Попово, Болотово и Краснокаменка. Переселившись, нагайбаки представляли собой отдельную группу, которая впоследствии была подвержена влиянию со стороны русских. Северная группа, не испытавшая на себе значительного влияния христианских и мусульманских миссионеров, в настоящее время считается формально православной: среди населения заметно индифферентное отношение к религии и обрядам.

Нагайбаки северной группы получили самоназвание «бакалы» по названию Бакалинской станицы, откуда они прибыли. С течением времени бакалы приобрели еще несколько самоназваний, включая «нагайбаки», «крешены», «русские», «чермыши» и др. Частые смены и обновления самосознания и самоназвания народа привели к тому, что многие сегодня не могут с уверенностью сказать о своей этнической принадлежности. У северных нагайбаков наблюдается повышение интереса к своему происхождению и культуре, что вызвано, в числе прочего, успехами соплеменников — жителей Нагайбакского района. Благодаря персональной и групповой стратегии, этничность северной группы сегодня актуальна и динамична; пережив несколько смен идентичности в своей истории, северная группа в настоящее время находится в состоянии этнического дрейфа.

ЛИТЕРАТУРА:

1. Альметев, Ф. 1911: Этнографическая заметка «Нагайбак». ОЕВ 49, 1097–1099.

2. Аминов, Р. Р. 2015: Формирование и расширение поселенческой структуры Оренбургских татар-казаков в кантонный период (1798-1840). Из истории и культуры народов Среднего Поволжья 25, 6–33.

3. Атнагулов, И. Р. 2015: Идентичности нагайбаков: генезис, структура, динамика. Магнитогорск.

4. Белоруссова, С. Ю. 2015: Траектория этничности нагайбаков. Вестник Челябинского государственного университета 24 (379), 17–24.

5. Белоруссова С. Ю. 2016а: Нагайбаки на перекрестке православных и мусульманских миссий. Религиоведение 3, 43–53.

6. Белоруссова, С. Ю. 2016б: Этнофотографическое путешествие Михаила Круковского по Южному Уралу. Уральский исторический вестник 2 (15), 98–104.

7. ГАОО. Ф. 6. Оп. 15. Д. 1085.

8. ГАОО. Ф. 6. Оп. 11. Д. 748.

9. ГАОО. Ф. 173. Оп. 3. Д. 5262.

10. ГАОО. Ф. 173. Оп. 4, Д. 6619.

11. ГАОО. Ф. 173. Оп. 10. Д. 73.

12. ГАОО. Ф. 173. Оп. 10. Д. 104.

13. ГАПК. Ф. 36. Оп. 1. Д. 93.

14. Головнев, А. В. 2010: Крупный план в антропологии. Уральский исторический вестник 4 (29), 14–20.

15. Головнев, А. В. 2011: Этничность и идентичность на Урале. Уральский исторический вестник 2 (31), 40–49.

16. Головнев А. В. 2012: Этничность: устойчивость и изменчивость. Этнографическое обозрение 2, 3–12.

17. Елькович, Я. Р. (ред.), 1933: Бишкильский район. Уральская советская энциклопедия. Свердловск-Москва, 399.

18. Кобзов, В. С. 1992: Новая линия. Вестник Челябинского университета 1 (3), 12–26.

19. Кортунов, А. И. 2013: Особенности заселения новых районов Оренбургского казачьего войска и результаты мероприятий по увеличению контингента оренбургского казачества в 40-х гг. XIX в. Вестник Башкирского университета 18, 1, 264–267.

20. Круковский, М. А. 1909: Южный Урал. Путевые очерки. М.

21. Лепёхин, И. И. 1802: Продолжение Дневных записок путешествия доктора и Академии наук адъюнкта Ивана Лепёхина по разным провинциям Российского государства в 1770 году. Часть 2. СПб.

22. Отчет о деятельности Оренбургского епархиального комитета Православного миссионерского общества за 1908 год, 1909: ОЕВ 48, 402–410.

23. Полное собрание законов Российской империи, 1844: Собр. 2. Т. XVIII. Отд. 1. 16811. СПб.

24. ПМА 2014, Челябинская обл., Чебаркульский район, с. Попово.

25. ПМА 2015, Челябинская обл., Чебаркульский район, с. Попово, Ключевка-2, Болотово, Краснокаменка.

26. РГАДА. Ф. 613. Оп. 1. Д. 47. Л. 3–4 об.

27. Стариков Ф. М. 1891: Историко-статистический очерк Оренбургского казачьего войска с приложением статьи о домашнем быте оренбургских казаков, рисунков со знамен и карты. Оренбург.

28. Тимофеев В. Т. 1890: Миссионерское путешествие по инородческим приходам Оренбургской епархии. ОЕВ. 6. 201–204.

29. Чернавский Н. М. 1900: Оренбургская епархия в прошлом ее и настоящем 1. Оренбург.

Сокращения:

ГАОО – Государственный архив Оренбургского области

ГАПК – Государственный архив Пермского края

ОЕВ – Оренбургские епархиальные ведомости

ПМА – Полевые материалы автора

РГАДА – Российский государственный архив древних актов

Автор: Белоруссова С.Ю., кандидат исторических наук, научный сотрудник Института истории и археологии Уральского отделения Российской Академии Наук

Источник: Белоруссова С.Ю. Нагайбаки-бакалы: страницы этноистории// Краеведческий сборник Чебаркульского района: сборник краеведческих работ. – Челябинск: ООО «Абрис-принт», 2017. – С.157-172 - http://tourism.ch-adm.ru/books/ *

*Статья ранее опубликована в научном журнале Проблемы истории, филологии, культуры. Магнитогорск : Изд-во Магнитогорского государственного ун-та, 2017. - Вып.I.-С.269-281