Кряшенское население за пределами ТАССР (1917–1930-е гг.), - Л.А.Мухамадеева, Институт истории им. Ш.Марджани АН РТ

Общее количество кряшен по РСФСР в 1917–1920-е гг., по разным источникам, составляло от 250000 до 350000 чел. Основная масса кряшен находилась в пределах Татарской республики, где, по данным ТатЦИКа, насчитывалось около 100000 чел., что составляло 3,5% от общего состава населения ТР, или 6,6% от ее татарской части. Вместе с тем, они не представляли из себя компактной массы. Большинство кряшены составляли только в Ахметовской волости Челнинского кантона и в Молькеевской волости Свияжского кантона Татарской АССР (326).

О компактности проживания кряшен в других регионах исследования не проводились. На основе данных периодической печати 1920-х гг. можно констатировать, что большинство из них проживали в Мензелинском и Белебеевском уездах Уфимской губернии, в Томском округе Сибирского края (327), на Урале (328), в Пировском районе Красноярского края, где на тот момент насчитывалось десять кряшенских деревень (329), и др. С образованием в 1920 г. Вотской автономной области 9 селений (Еманчур-Мукшур, Порым, Гараньино, Тыловай Крещеный, Шарберда, Рождественское, Паново, Ямушан-Ключи, Балдейка), в которых жили кряшены, вошли в состав Удмуртии (330).

Сектор учета Центрального кряшенского отдела при Наркомнаце РСФСР в 1920 г. утверждал, что в Советской России проживало 350 тыс. кряшен (331). При подготовке Всесоюзной переписи населения кряшены в «Перечне народностей» были отнесены к «неточно обозначенным народностям». При разработке результатов переписи ввиду бытовых особенностей кряшен и в интересах местного управления было признано полезным не относить кряшен к татарам, а учесть эту группу населения отдельно (332). Таким образом, в переписях 1920 г. и 1926 г. кряшены (как, впрочем, и мишари, и тептяри) фиксировались в качестве самостоятельных единиц учета, и их не включали в общее число татар. Кряшены в 1920-е гг. признавались государством в качестве самобытной этнической общности, они имели собственные общества и средства массовой информации, проводили кряшенские собрания и съезды, отдельно были представлены в органах государственной власти.

Наряду с кряшенскими газетами, издаваемыми в Татарии, кряшены имели свои средства массовой информации и в других регионах РСФСР. Так, с 1916 г. по 1918 г. в Уфе издавалась кряшенская газета «Дус».

С самого начала издание газеты на родном языке вдохновило многих кряшен, проживающих в Уфимской губернии. Этому были веские причины. В то время отсутствовали учебники и книги для кряшен, дети были вынуждены обучаться на русском языке, фактически не зная его. В связи с этим многие выпускники школ на деле практически не получали полноценных знаний, вследствие чего не могли продолжить дальнейшее образование и были вынуждены оставаться в своих деревнях (333).

В 1917 г. житель Башкирской республики И. Малов, обеспокоенный состоянием грамотности среди кряшенского населения, сравнивал кряшен с русским населением Уфимской губернии. По его наблюдениям, в отличие от кряшен русские «проводят свободное время за чтением книг и газет, в то время как кряшены посвящают вечера развлечениям». Отчасти этому способствовало отсутствие книг и газет для кряшен, так как практически вся литература была только на русском языке. Доставка кряшенских газет осуществлялась раз в две недели. Приходилось узнавать новости со слов русских соседей, «потому что мало кто по-русски умел читать». И. Малов призывал своих сородичей получать образование на родном языке, выпускать свои книги и газеты, а также просил учителей и духовных отцов приобщиться к делу просвещения кряшенского населения (334).

Согласно средствам массовой информации, кряшенские женщины Башкирской республики, в отличие от кряшенок ТАССР, как правило, не понимая пользы грамотности, не стремились учиться читать и писать. Желание отдельных девушек обучиться грамоте не получало одобрения и со стороны родителей. Это считалось пустой тратой времени, тогда как в домашнем хозяйстве было много работы. В последующем девушки, привыкшие к данному образу жизни, вырастали неграмотными, а родители позднее утверждали, что их «дочери сами не захотели учиться» (335). Через газету «Дус» им разъяснялась польза грамотности в целом. В частности, констатировалось, что они могли не только расширить свой общий кругозор, но и получить от этого практическую пользу: «Через страницы газет и книг можно будет узнать о тонкостях ведения домашнего хозяйства, получить полезные советы, необходимые в сельской жизни (садоводства, огородничества, на случай заболевания домашнего скота и т.д.), медицинские советы на случай заболевания детей и близких, информацию о нужных лекарствах» (336).

Отсутствие грамотности среди женщин создало немало неудобств с началом Первой мировой войны. Они не могли посылать письма своим отцам, мужьям и братьям, и не могли вникнуть в суть писем, пришедших с фронта. Женщины «носились с этими письмами в поисках грамотных людей» (337), а когда приходило время отправлять ответную весточку, просили написать их. Поэтому эти письма получались довольно сухими и короткими, так как авторы писем не желали перед чужими людьми делиться своими чувствами и переживаниями.

После революции в кряшенских деревнях Башкирской республики, как и в других регионах, стали появляться воскресные школы. Учитывая, что в рабочие дни посещение школ взрослыми становилось серьезной проблемой, воскресные школы стали выходом для тех, кто хотел обучиться грамоте. За год в подобных школах можно было получить необходимые начальные знания.

В 1917 г. усилиями Восточно-русского культурно-просветительского общества в Уфимской губернии было открыто шесть библиотек-читален: две – в деревнях Борда и Верхний Багряш Мензелинского уезда, четыре – в деревнях Ахман, Биш-буляк, Слак-баш, Мятяу-баш Белебеевского уезда Уфимской губернии. Как сообщалось, «книги и газеты будут поступать сюда регулярно. Можно будет ознакомиться с ними, как на месте, так и взять домой. Большинство книг и газет будет на русском языке» (338). В газете «Дус» предполагались рубрики на татарском, чувашском и марийском языках.

По состоянию на 1929 г. в Бакалинском районе БАССР числилось 15–16 кряшенских деревень. Однако большинство из них были со смешанным населением – кряшенским, русским и чувашским. По этой причине наблюдались случаи обрусения кряшен (собственно в Бакалах, дер. Иске Сарашлы и т.д.). Постоянное проживание среди русских накладывало отпечаток и на обычаи, традиции кряшен.

Основным занятием бакалинских кряшен было хлебопашество. Несмотря на то, что земли у них было достаточно, кряшены дополнительно арендовали землю у башкирских татар или выращивали урожай совместно с ними. Плодородные земли давали большие урожаи, что стало одной из основных причин их равнодушия к другим занятиям и ремеслам. Характерно высказывание жителей дер. Иске Сарашлы: «Мы раньше даже лапти не умели плести, только в неурожайные годы научились». Портного, печника или плотника трудно было встретить не только в Сарашлы, но и во всей округе Бакалы. Поэтому здесь были в почете те, кто «мало-мальски умел обращаться с топором, из-за отсутствия конкуренции, любой ремесленник мог чувствовать себя здесь важной персоной» (339).

В конце 1920-х гг. отмечалось, что в отличие от крестьян из окрестностей г.Казани, где пшеница ценилась дорого, местные крестьяне получали такие урожаи, что «теряют счет пудам» (340). Несмотря на большие урожаи, пшеницу здесь выращивали старым способом: преобладала система «трехполья». Коллективизация и кооперация проходила с трудом и медленно. Причинами тому назывались «несознательность и малограмотность местных кряшен, неудовлетворительное состояние среди них разъяснительной и просветительской работы». Отмечалось, что «в культурном отношении кряшены топчутся на месте…» (341).

Местные кряшены не могли определиться насчет своего происхождения и принадлежности. Это объяснялось, по мнению А.Н. Григорьева, отсутствием среди бакалинских кряшен разъяснительной работы, проводимой подобно той, которая была в Татарской Республике. Несмотря на то, что официальные власти считали кряшен татарами, среди самой кряшенской массы таковых было мало. Причину неразберихи и путаницы в этом вопросе А.Н. Григорьев видел «в отвратительном состоянии просветительства и образования среди кряшен». В связи с этим он предлагал:

«1) определиться, на каком языке преподавать, исходя из чего обеспечить школы необходимыми учебниками;

2) начать подготовку учительского состава, имеющихся учителей направить на переподготовку и повышение квалификации;

3) направлять кряшен для продолжения образования, обратить внимание на подго-товку среди кряшен квалифицированных специалистов» (342).

Школьное просвещение кряшен Башкирской республики в конце 1920-х гг. переживало период серьезного кризиса. Констатировалось, что некоторые из учителей с первого дня начинали преподавать на русском языке, другие же обучали на татарском языке и пробовали использовать арабскую графику. Третьи прибегали к прежнему кряшенскому шрифту и к старым кряшенским пособиям. В школах все так же не хватало учебников и пособий. «Присылают то русские, то татарские книги, и то слишком мало», – жаловались учителя-кряшены (343). В 1928 г. была закуплена и разослана по кряшенским школам вторая часть книги «Новая жизнь», отпечатанная на яналифе. В целом, это считалось одним из этапов внедрения в кряшенские школы нового алфавита. В общем учителя были уже готовы к процессу перехода на новую письменность, для татарских и кряшенских учителей были организованы краткосрочные курсы по ее изучению.

В конце 1920-х гг. в разных уголках СССР (Вотская область, Вятская и Самарская губернии, Урал, Сибирь, Оренбург), по сведениям периодической печати, проживало 70–80 тыс. кряшен. Признавались невозможными культурное сопровождение, издание отдельных книг, газет, подготовка учителей, специалистов сельского хозяйства и т.д. для каждой группы кряшенского населения. В ТАССР, тем временем, «успешно решался «кряшенский вопрос», шел активный процесс сближения татарского и кряшенского населения», ликвидировались некоторые организации, прекращалось издание отдельных книг для кряшен. Особые надежды в решении «кряшенского вопроса» возлагались на результаты введения в Татарской республике алфавита на основе яналифа (344).

По некоторым данным, в Томском округе Сибирского края на тот момент проживало около 3,5 тыс. татар и кряшен. Судебные тяжбы велись только на русском языке, что являлось немалой проблемой для татароязычного населения края. В 1925 г. в Сибирский краевой суд было отправлено ходатайство о том, чтобы для татар был организован отдельный, особый суд. С 1 января 1928 г. такое учреждение было открыто, судопроизводство в нем велось на татарском языке. С появлением «Татарской окружной камеры» волокиты в суде стало существенно меньше, дела стали рассматриваться быстро и вовремя. Так, за 18 дней 1928 г. было рассмотрено 92 дела, тогда как ранее «в год рассматривалось порядка 60–70 дел». Более того, в округе появились юридические кружки. Самой большой проблемой местного татарско-кряшенского населения было отсутствие татарских книг, учебных пособий, литературы правового характера, в чем оно чувствовало первостепенную потребность (345). Из-за отсутствия местных газет на родном языке кряшены Сибирского края вынуждены были выписывать газету «Киняш» из Казани. Также констатировалось, что «ощущалось отсутствие литературы на анти-религиозную тему» (346).

В Томсом округе, по утверждению современников, кряшены жили в достатке, в добротных домах. В 1927 г. в округе функционировали две кряшенские школы – в деревнях Карамзин и Короткино. Однако зимой 1928 г. школы перестали работать, так как учителя покинули деревни. Это отразилось не только на грамотности детей, но и «на их поведении». В Казань подана заявка о направлении учителей-кряшен, в крайнем случае, «требовался совет, чтобы смогли решить свои вопросы через ОкрОНО» (347).

Кряшены, проживая вдали от родины своих предков, также ясно осознавали свою обособленность и активно отстаивали свои интересы. Так, в Пировском районе Красноярского края имелось десять татарских деревень, основанных переселенцами из Казанской губернии. Как отмечалось, татары и кряшены отличались и жили обособленно от русских. Сибиряки (русские) вели свое хозяйство грамотно и разумно, исходя из местных условий, у кряшен и татар такой подход не наблюдался, они и не старались существенно улучшить свое материальное положение. В то же время быт кряшен заметно отличался и от быта татар. Среди кряшен сохранялись бытовавшие еще до переселения из Казанской губернии языческие традиции и обычаи. В Раменском участке, например, кряшены варили «дождевую кашу», проводили обряд «шыйлык», верили в домовых.

Учитывая значительное количество кряшенских населенных пунктов в Сибири, кряшены Татарской секции Красноярского Окружного комитета просили открыть для них 3 школы. Вместе с этим они сетовали на отсутствие национальных кадров учителей в регионе. В связи с этим в Кряшенскую секцию г.Казани была направлена просьба о командировке сюда нескольких выпускников-специалистов, закончивших Казанский кряшенский педагогический техникум (348).

Нагайбаки исторически компактно проживали в деревнях Кассель, Фершампенуаз, Остроленко, Париж и Астафьевка Нагайбацкого района Челябинской области. Значительные группы нагайбаков осели и в деревнях Варламово, Попово, Болотово, Краснокаменка и Ключевская Чебаркульского района этой же области. В течение XIX–ХХ вв. наблюдалась относительная устойчивость динамики численности нагайбаков. Так, если в 1867 г. их насчитывалось 12 тыс., то в 1926 г., согласно переписи, было зафиксировано 11,5 тыс. чел., обозначивших свое этническое происхождение как «нагайбаки», причем вплоть до 1939 г. они считались отдельной народностью (349). Согласно историку М.С. Глухову, «по переписи 1926 г. числен-ность нагайбаков составляла около 11 тысяч человек», в ходе последующих переписей вплоть до 1989 г. они уже были включены в состав татар (350).

В школах 1-й ступени кряшен, проживавших в Нагайбакском районе, до учебного 1929 г. яналиф преподавался как иностранный язык, тогда как русская письменность и чтение считались «уроками родного языка». О внедрении латинского шрифта (яналифа) местные учителя не только не заботились, но и отнеслись к этой идее довольно холодно. Часть учителей открыто выступала против внедрения нового шрифта.

В 1929 г. яналиф все же был введен в нагайбакских школах. В первых классах таких четырехкомплектных школ, как школы Фершампенуаза, Парижа и Остроленко, чтение и письмо преподавались на татарском языке (яналифе). Несмотря на то, что позже яналиф предполагалось ввести во всех кряшенских школах района, дело затормозила неграмотность самих учителей. По примерным подсчетам, в Нагайбакском районе численность учителей-кряшен, владеющих яналифом, составляла не более 20%.

Одну из причин этого видели в отсутствии специальных курсов. Более того, в кряшенских школах была единственная книга для изучения родного языка для взрослых («Крестьянский алфавит»), которую использовали для обучения учеников 1-х, 2-х, 3-х и 4-х классов, что для детей было крайне неудобно (351). Ввиду этого обстоятельства кряшены обращались к Нагайбакскому отделу народного образования с просьбой о помощи и пожеланиями быстрейшего перехода на новый алфавит.

Согласно газете «Киняш», во второй половине 1920-х гг. коллективизация среди уральских кряшен проходила ускоренными темпами. Если к 1929 г. на душу населения насчитывалось около 7 дес. земли, то в 1930 г. планировалось оставить 5½ дес. Из освободившихся земельных фондов предполагалось создать совхозы. Всего в районе на-мечалось организовать два совхоза (352).

Таким образом, можно констатировать, что с 1917 г. за пределами Татарской республики проживали значительные группы кряшенского населения. Наиболее компактно они располагались в Башкирской АССР, Сибири и на Урале. В тот период у кряшен сложилось общественно-политическое движение, активно развивалась культура.

325 Казаков А.Л. Уральская Виринея // Челябинский рабочий. – 1989. – 2 апреля.

326 Там же.

327 Киняш. – 1928. – №10 (165). – 15 марта.

328 Киняш. – 1929. – №41 (244). – 7 ноября.

329 Киняш. – 1928. – №26 (181). – 17 июля.

330 НОА УИИЯЛ УрО РАН. Ф.РФ. Оп.2-Н. Д.1321; Никитина Г.А. Кряшены Удмуртии: этнокультурный портрет. – С.73.

331 Образование Татарской АССР. Документы и материалы. – Казань, 1963. – С. 504; Глу-хов М.С. Tatarica. Энциклопедия. – С.330. 332 Исхаков Д.М. Перепись населения и судьба нации // Татарстан. – 2002. – №3. – С.18–23.

333 Дус. – 1917. – №12. – 12 сентября.

334 Там же.

335 Дус. – 1917. – №5. – 16 февраля.

336 Там же.

337 Там же.

338 Там же.

339 Киняш. – 1929. – №33 (236). – 13 сентября.

340 Там же.

341 Там же.

342 Там же.

343 Там же.

344 Киняш. – 1929. – №35 (238). – 25 сентября.

345 Киняш. – 1928. – №10 (165). – 15 марта.

346 Киняш. – 1928. – №24 (179). – 30 июня.

347 Киняш. – 1928. – №28.

348 Киняш. – 1928. – №26 (181). – 17 июля.

349 Тимергалин А.К. Миллиәт сүзлеге // Безнең мирас. – 2015. – №12 (47). – С.104–105.

350 Глухов М.С. Татаrica. Энциклопедия... – С.368.

Источник: Мухамадеева Л.А. Кряшенское население за пределами ТАССР (1917–1930-е гг.)// История и культура татар-кряшен (XVI-XX вв.): коллективная монография. - Казань: Институт истории им. Ш.Марджани АН РТ, 2017. - С. 501 - 509