Рассказ Льва Николаевича Толстого "Отец Василий"

2018 год в Татарстане посвящен классику русской литературы Льву Николаевичу Толстому. Согласно Указу Президента РТ, решение принято «в целях привлечения общественного внимания к вопросам развития культуры и языкознания, признавая значительное влияние творческого наследия великого русского писателя Льва Николаевича Толстого на отечественную и мировую литературу, учитывая тесную связь семьи Толстых с Казанью, а также 190-летие со дня рождения Льва Николаевича Толстого».

Предлагаем читателям рассказ Льва Толстого «Отец Василий». Первое упоминание писателя о работе над этим рассказом относится к 30 сентября 1906 г. Под этим числом в дневнике Толстого имеется запись: «Начал было рассказ о священнике. Чудный сюжет, но начал слишком смело, подробно. Не готов еще, а очень хотелось бы написать».

Василием Можайским герой рассказа назван в первой исправленной Толстым копии. Имя и фамилия, присвоенные главному герою-священнику, принадлежали, священнику из Кочаковского прихода, который в 1828 году крестил самого Толстого.

Судя по дневниковым записям, 3-4 октября уже был написан, переписан и исправлен первый вариант рассказа. В следующей записи от 10 октября Толстой пишет о том, что желания своего не исполнил, так как отвлекся на написание статьи. 23 октября в дневнике появляется еще одна запись касательно рассказа: «Очень хочется писать Священника, но опять думаю о том, какое он произведет впечатление». В течение ближайшего месяца Толстой был занят написанием и переделкой статьи «Что же делать?» и рассказа «Что я видел во сне...». 17 ноября он записывает в дневник: «Начал нынче было писать «Отца Василия», но скучно, ничтожно». В дальнейшем упоминаний о рассказе в дневнике не встречается. Видимо, после 17 ноября Толстой больше к нему не возвращался, и рассказ остался неоконченным.

Впервые «Отец Василий» был напечатан в III томе «Посмертных художественных произведений Л. Н. Толстого» под редакцией В. Г. Черткова в 1911 году.

ОТЕЦ ВАСИЛИЙ

Рассказ

I.

Была осень. И еще не рассветало, когда к небольшому, крытому соломой дому в две связи священника Василья Давыдыча, гремя по замерзшим колчужкам, подъехала телега. Из телеги вышел мужик в кафтане с поднятым воротником и шапке и, завернув лошадь, стал стучаться кнутовищем в окно одной из связей, там, где, он знал, живут работница и кухарка.

— Кто тут?

— К батюшке.

— Чего надо?

— К боли.

— Да ты чей будешь?

— Из Воздрема.

Работник засветил огонь, вышел в сени и на двор и впустил мужика в ворота.

Из горницы в кацавейке, платке и валенках вышла матушка, толстая, приземистая женщина, и заговорила сердитым, хриплым голосом:

— Это еще кого нелегкая принесла?

— За батюшкой приехал.

— А вы чего дрыхнете. И печь не затапливали.

— Разве время?

— Я бы не говорила, коли не время.

Воздремский мужик вошел в людскую избу, перекрестился на иконы, поклонился матушке и сел у двери на лавке.

Жена его долго мучалась в родах, родила мертвого и теперь сама помирала.

Мужик сидел и, глядя на то, что делалось в избе, думал о том, как он повезет попа: прямо, или через Косое, как он сюда ехал, или в объезд. «Уж очень плохо под селом. Ручей замерз, a держит. Насилу выбрался». Вошел работник и, свалив вязанку березовых дров у печи, попросил мужика наколоть лучину из сухого полена. Мужик разделся и стал работать.

Священник проснулся, как он всегда просыпался, веселый и бодрый. Еще лежа на постели, перекрестился и прочел свою любимую молитву «Царю небесный» и несколько раз проговорил: «Господи помилуй». Потом, спустив ноги, обулся, умылся, расчесал длинные волосы, надел старый подрясник и стал перед иконами на молитву. В середине чтения «Отче наш», на словах «и остави нам долги наши, яко же и мы оставляем должником нашим», он остановился и вспомнил отца дьякона, который вчера, в пьяном виде, встретив его, бормотал, но так, что было слышно: «Фарисеи, лицемеры». Слова «фарисеи, лицемеры» особенно обидели Василия Давыдовича именно потому, что он считал себя подверженным всяким порокам, но только не лицемерию. И он был сердит на дьякона. «Да, оставляем, — проговорил он в душе, — Бог с ним», и продолжал дальше. При словах «не введи нас во искушение» он вспомнил, как вчера после домашней всенощной, которую он служил у богатого помещика Молчанова, ему было приятно пить чай с ромом.

(Продолжение следует)

Источник: http://tolstoy-lit.ru/ tolstoy/proza/otec-vasilij.htm