И все-таки мы - кряшены

Взрослея, человек начинает понимать, кто он. Мне было лет около семи, когда первый раз обратил внимание на то, как люди разговаривают на другом языке. Женщины-удмуртки в национальных костюмах, пришедшие на Большепавловскую водяную мельницу молоть зерно, общались на непонятном мне языке.

Радио еще у нас тогда отсутствовало, в моей деревне Порым разговаривали только на языке кряшен, а с приезжими из сословия начальства - на русском, причем большинство моих односельчан русский язык знали плохо. Тогда на мельнице у своей матери я спросил, почему эти женщины так непонятно разговаривают. «Знаешь, сынок, у каждого народа свой язык. Мы с тобой - кряшены, потому говорим на кряшенском, они - на своем»,- ответила мать. К моему удивлению, когда моя мама подошла к удмурткам, с ней они свободно заговорили по-кряшенски.

Кряшенская семья начала XX века

Осознание мною своей национальной принадлежности происходило сложно. Позже узнал, что я вовсе не кряшен, а татарин, и это впоследствии закреплено в моем паспорте. Однако мой дед, Максим Филиппович, ушел из жизни в 1949 г. кряшеном. У него, как и у всех моих односельчан, не было паспорта. От деда вообще никаких документов не осталось, кроме записи в церковной книге, где в 1878 г. каллиграфическим почерком выведено: «Максим, сын Филиппа». В графе «национальность» значилось слово «кряшен». Стало быть, я - сын Максима Максимовича и Анастасии Васильевны, внук Максима Филипповича и моей бабушки Пелагеи Максимовны - тоже кряшен.

«Мы - истинные кряшены»,- утверждал и житель д. Шаберды Иван Алексеевич Иванов, один из первых кавалеров ордена Ленина, всю жизнь проработавший учителем. Как-то в 70-е гг., оказавшись у него дома во время командировки, я обратил внимание на фотографию, где был запечатлен большой сбор со знакомым мне интерьером Казанского государственного университета (имел честь там бывать и учиться). «Кто это?» - спрашиваю у Ивана Алексеевича. «Это мы, кряшены, со всей России». Я не запомнил, который год он назвал - то ли 1918-й, то ли 1919-й. На фотографии изображен исторический момент, когда представители кряшен всей России собрались в Казани, чтобы образовать свою республику. Иван Алексеевич являлся секретарем первого и последнего Всероссийского съезда кряшен. Попытка съезда добиться государственного самоопределения не увенчалась успехом. Кряшены на многие годы и десятилетия оказались преданы забвению, что и послужило причиной деградации языка и национальной культуры.

И все-таки кто мы? В 1989 г. в районе проводились Дни литературы и искусства. Среди многочисленных гостей присутствовал и писатель М. Насыбуллин из Татарстана. По предложению моих друзей он зашел ко мне в кабинет, чтобы пообщаться на татарском языке. История интересная, но я не стану вдаваться в подробности, а скажу лишь о том, что беседа на татарском у нас, по существу, не состоялась, так как гостя я понимал плохо и мы разошлись. Тогда я вспомнил снова Ивана Алексеевича из Шаберды: «Мы - истинные кряшены». По преданию, название д. Шаберда произошло от двух кряшенских слов: «шэл бирде, что дословно переводится «шаль дал». Якобы во время передела земли за выделенные участки в других селениях крестьяне давали мясо, молоко, а в этой деревне с землемерами кряшены рассчитались шалью.

Сегодня я снова задаюсь вопросом: кто же я? До 12 лет в начальной школе меня обучали татарскому языку, дома продолжал общаться на родном, кряшенском. После начальной школы меня и моих сверстников отправили учиться в Козьмодемьянскую семилетнюю школу. К окончанию пятого класса мы говорили наравне со всеми на русском, а к седьмому классу в знании русского языка даже стали опережать некоторых ребят русского происхождения. Что осталось во мне собственно национального, кряшенского? Голоса моей матери и близких, рассказы бабушки и дедушки о прошлой жизни, народные мелодии, которые часто вспоминаются и волнуют душу. Кто я, кто мы? Эти вопросы нашего национального происхождения остаются открытыми. Но мы такие же, как все, дети одной матери-природы. И среди нас есть и слабые, и сильные. По утверждению ученого Елабужского педагогического института Григорьева, из кряшен были писатель Радищев и полководец Кутузов, среди нас и сейчас есть отличные труженики, ученые, художники, инженеры... А у какой национальности нет людей, творящих добро? Национальность для каждого человека - приложение материнского начала, обогащенного жизненным опытом предков.

Из книги М.М. Козлова “Граховский звездопад”

2001 г.