Дискуссия о происхождении кряшен – формы конструирования кряшенской идентичности в советский период, - Л.А.Мухамадеева, Институт истории им. Ш.Марджани АН РТ

Одним из основных направлений национальной политики республиканских властей в первые десятилетия советской власти являлось решение т.н. «кряшенского вопроса». В связи с этим немаловажное значение приобретала деятельность по «разъяснению» кряшенам истоков их происхождения. Научной разработкой этой темы занимались Н.В. Никольский, Н.И. Воробьев, Т.А. Трофимова, В.М. Горохов, А.Н. Григорьев, успевшие опубликовать некоторые свои исследования, в которых содержались нетрадиционные предположения и заключения. Однако закрытие кряшенской тематики в науке в 1930-х гг. не позволило им развить свои версии до их завершения (353).

На университетском уровне предпринимались попытки развертывания масштабных исследований этногенеза, истории, культуры и быта кряшен. Так, в начале 1920-х гг. к изданию «История кряшен» был привлечен историк-этнограф, фольклорист, лексикограф, профессор Казанского университета Н.В. Никольский (354), однако труд так и не был опубликован. Заведующий издательством Павлов докладывал, что «отделом печати аннулированы заказы на печатание 3 пьесок, 2 политических брошюр и «Истории кряшен» профессора Никольского» (355). Выступая в июле 1920 г. на Всероссийском съезде кряшен, Н.В. Никольский обстоятельно изложил свою версию, согласно которой «народ кряшен произошел в большинстве своем от половцев, частью – от прежних тюркских племен» (356).

Отделение Казанского центрального рабочего кооператива (КЦРК). 1930 г. Фото Ф.Феттера из архива В.Кондратьева

Н.В. Никольский был инициатором создания и одним из лидеров Общества мелких народностей Поволжья, в котором в 1917 г. было создано общество кряшен. Профессор не одобрил прихода к власти большевиков, но открыто в борьбе с ними не участвовал. До конца жизни он не скрывал своей религиозности, игнорировал марксистскую методологию, чем и были обусловлены репрессии и перерывы в его научной деятельности.

В середине 1920-х гг., по социальному заказу правительства ТАССР, проблемой происхождения кряшен занялся известный этнограф Н.И. Воробьев. По мнению ученого, во второй половине XIX – начале XX вв. практически все «новокрещены из татар» вернулись к своей прежней религии – исламу, тогда как подавляющее большинство «старокрещен» остались православными. По заключению известного этнографа, это было связано с тем, что в XVI в., когда появилась группа «старокрещен», ислам не проник еще достаточно глубоко в быт значительной части населения бывшего Казанского ханства, а определенная часть крестившегося тогда населения придерживалась до этого традиционных верований, т.е. фактически оставалась языческой. Этот вывод был сформулирован Н.И. Воробьевым еще в 1929 г.: «Наблюдая быт и даже язык, можно со значительной долей вероятия сказать, что эти татары или совсем не были мусульманами, или находились в исламе так мало, что он не проник в их быт» (357).

Проведенные полевые исследования позволили исследователю опубликовать в 1929 г. книгу «Кряшены и татары», в которой он утверждал, что «несмотря на наличие множества общих точек соприкосновения с татарами, кряшен все же нельзя отождествлять с ними и связывать возникновение этой этнической группы с их крещением». В частности, Н.И. Воробьев столкнулся с фактом, когда жители ряда селений Свияжского кантона Татарской республики называли себя «некрещенными кряшенами» (358).

В начале 1930-х гг. плодотворная и интенсивная научная деятельность Н.И. Воробьева в области этнографии, изучения народов нашего многонационального края была прервана. Связано это было с проводимой в стране антирелигиозной политикой, направленной на стирание национальных различий, уменьшение числа этнических групп, что в конечном итоге должно было привести к слиянию наций. Всякое изучение и пропаганда национальных культур расценивались как попытка сдержать этот «прогрессивный» процесс, как проявление национализма. Только после Великой Отечественной войны (с 1945 г.) Н.И. Воробьев вновь с полной отдачей начинает заниматься этнографическими исследованиями. Книга «Казанские татары (этнографическое исследование материальной культуры дооктябрьского периода» (Казань, 1953) получила высокую оценку специалистов и явилась ценным вкладом в изучение этногенеза народов Поволжья (359). Помимо этого вышли следующие труды ученого: Некоторые данные по быту крещенных татар (кряшен) Челнинского кантона ТССР // Вестник Научного общества татароведения. – Казань, 1927. – № 7; Кряшены и татары (материалы по сравнительной характеристике быта) // Труд и хозяйство. – Казань, 1929. – № 5; Материальная культура казанских татар (опыт этнографического исследования). – Казань: Издание Дома Татарской культуры и Академического центра ТНКП, 1930. – 464 с. и др.

Московским ученым, доктором биологических наук, профессором Т.А. Трофимовой было положено начало изучению антропологических свойств кряшен. Посредством сравнительного анализа анатомии и физиологии кряшен и татар Арского, Елабужского и Чистопольского районов ТАССР ей удалось выявить некоторые различия исследуемых типажей, «которые не поддаются объяснению ни переменой вероисповедания, ни изменением культурной среды и несходством образа и уклада жизни». В результате чего впервые был поставлен вопрос о необходимости антропологического подхода к решению проблемы происхождения кряшен. В ходе своих исследований советский антрополог обнаружила большие сходства елабужских кряшен с южными удмуртами (360). В конце 1940-х гг. вышел в свет ее труд «Этногенез татар Поволжья в свете данных антропологии (Труды Института этнографии АН СССР. Новая серия. Т.7)» (Москва-Ленинград, 1949).

Монография Т.А.Трофимовой

Наряду с этим для широкой общественности печатались труды знаменитых историков и исследователей, посвященные культурно-бытовым условиям кряшен (Коваль И. Обряды крещеных татар (именуемых кряшен) / Краеведческий сборник. – Уфа, 1930. – № 3–4. – С. 81–84; Ермолаев В.М. Демографический очерк Татреспублики. Сборник материалов по изучению Татарстана. – Вып. 2. – Казань, 1925 и др.).

В данный период шла активная антирелигиозная пропаганда, в связи с чем вышли следующие труды для кряшен: Владимиров Т. Что есть религия Христа? – Казань, 1930. – 72 с.; Сарабьянов В. Для кого нужно «Рождество Христово» (для распространения среди кряшен). – Казань: Татиздат, 1930. – 22 с.; Карим К. Комментарий к истории насильственно крещенных татар-кряшен // Шура. – 1917. – № 19; статьи М.К. Корбута о христианизации крещеных татар (Красная Татария. – 1924. – № 49. – 4 июля и др.) и т.д.

В 1930-е гг. активной исследовательской работой начало заниматься молодое поколение ученых-историков: А.Н. Григорьев, Н.Ф. Калинин, Е.И. Чернышов, А.А. Тарасов и др. Стало очевидным, что необходимо сосредоточить научные силы в стенах одного научно-исследовательского института. В результате в октябре 1939 г. при Совете Народных

Комиссаров ТАССР был создан Татарский научно-исследовательский институт языка и литературы, задачами которого являлась разработка проблем татарского языка, литературы и фольклора, а также изучение татарами русского языка. Поскольку помимо этого на институт возлагались задачи исследования проблем истории татарского народа и местного края, с февраля 1941 г. он приобрел статус Татарского научно-исследовательского института языка, литературы и истории. В январе 1945 г., в связи с образованием Казанского филиала Академии наук СССР, институт вошел в его состав. Одним из организаторов Института языка, литературы и истории в Казани являлся историк и публицист, педагог, доцент Казанского педагогического института А.Н. Григорьев.

С 8 октября 1939 г. по 31 декабря 1945 г. институт размещался в здании по ул. Большая Красная, д.68. С 1 января 1946 г. переехал в здание Казанского филиала АН СССР по ул. Лобачевская, д.2/31.

В штате института до 1941 г. числилось от 14 до 17 чел., во время войны количество сотрудников колебалось от 3 до 8 чел. Одним из внештатных сотрудников НИИ в 1930-е гг. являлся Н.В. Никольский.

С первых дней своего существования коллектив ИЯЛИ проводил исследования «по проблемам интернациональной дружбы, взаимодействия и взаимовлияния культур русского и татарского, а также других народов Поволжья и Приуралья». Во время создания института в нем было четыре сектора: татарского языка, литературы и фольклора, а также русского языка и литературы для народов автономных республик Поволжья и Приуралья. С февраля 1940 г. в нем был создан сектор истории, который возглавил А.Н. Григорьев (361).

В годы войны в секторе оставался всего один человек – А.А. Тарасов, являвшийся в этот период заведующим сектором истории. Однако с 1944 г. состав сектора стал расширяться: в первые послевоенные годы в нем работали А.Н. Григорьев, Н.И. Воробьев, Н.Ф. Калинин, Е.И. Чернышов, А.А. Тарасов, Х.Г. Гимади и, по совместительству, Е.И. Устюжанин и И.М. Климов. В 1946 г. из 7 научных сотрудников сектора только один имел степень кандидата исторических наук – А.Н. Григорьев (362), который годом ранее в Московском государственном педагогическом институте им. В.И. Ленина защитил диссертацию на тему: «Кряшенский вопрос и его решение Советской властью».

Библиотека. 1939 г. 

А.Н. Григорьев проработал в ИЯЛИ до 1947 г. (363) За время работы в ИЯЛИ ученый разработал свой фундаментальный труд «Христианизация нерусских народностей как один из методов национально-колонизаторской политики царизма в Поволжье», который был издан в последний год его жизни – в 1948 г. – в Казани.

В постановлении ЦК ВКП(б) от 9 августа 1944 г. «О состоянии и мерах улучшения массово-политической и идеологической работы в Татарской партийной организации» были вскрыты серьезные ошибки, допущенные некоторыми историками и литераторами при освещении отдельных вопросов истории Татарии. Историкам было поручено организовать научную разработку истории Татарии и устранить допущенные ошибки. Согласно этому постановлению, ИЯЛИ Казанского филиала Академии наук СССР разрабатывает историю Татарской АССР. При написании этой работы коллектив авторов столкнулся с рядом проблем, без разрешения которых была невозможна разработка истории Татарии.

Учитывая важность проблемы, ИЯЛИ КФАН СССР обратился в отделение истории и философии АН СССР с просьбой созвать специальную сессию по вопросу этногенеза казанских татар. Научная сессия под названием «Происхождение казанских татар» состоялась в Москве 25–26 апреля 1946 г., в работе которой участвовали ученые Москвы, Ленинграда и Казани. С докладами и сообщениями выступили видные историки, археологи, антропологи, этнографы и лингвисты страны. Сессия открылась вступительным словом академика Б.Д. Грекова, отметившего важность обсуждаемой проблемы в деле изучения истории ТАССР.

С докладами на сессии выступили А.П. Смирнов («К вопросу о происхождении казанских татар»), Т.А. Трофимова («Этногенез казанских татар среднего Поволжья в свете данных антропологии»), Н.И. Воробьев («Происхождение казанских татар по данным этнографии»), Л.З. Заляй («Происхождение татар Поволжья по материалам языка»), X.Г. Гимади и Н.Ф. Калинин. В прениях, которые развернулись после докладов, выступили члены-корреспонденты АН СССР, профессора М.И. Тихомиров, Н.К. Дмитриев, С.Е. Малов, А.Ю. Якубовский, а также профессор С.П. Толстов, профессор В.В. Богданов, Р.М. Раимов, Ш.И. Типеев, А.Б. Булатов364.

Сессия подвела итог многолетней дискуссии по вопросу этногенеза казанских татар. Наряду с этим вопрос касался и кряшен. Т.А. Трофимовой было озвучено, что кряшены отличаются от татар по данным антропологии: «Кряшены характеризуются преобладанием светлых компонентов, т.е. тех, которые особенно ярко выступают среди соседних финских групп, а также и среди местного русского населения»365.

Итог был подведен академиком Б.Д. Грековым, отметившим плодотворность работы сессии. Материалы сессии явились ценным вкладом «не только в литературу по истории Татарии, но и по истории других народов Среднего Поволжья, в частности чуваш». Вместе с тем сессия дала конкретную программу дальнейшей научной работы над вопросами, требующими углубленного изучения. «Теперь историки Татарии будут смелее и увереннее разрабатывать историю своей республики, ибо в значительной степени были устранены те трудности, которые стояли на пути разрешения этой ответственной задачи», – подытожил сессию академик Б.Д. Греков366.

В периодической печати также активно обсуждался вопрос о происхождении кря-шен. Так, в 1920 г. в газете «Красная Армия» анонимный автор писал, что «вопрос о татарском происхождении кряшен у серьезных исследователей не вызывал сомнений». При этом он ссылался на Н.И. Ильминского, который утверждал, что «крещенные татары говорят на более чистом, свободном от примесей татарском языке, чем татары-мусульмане». Миссионер посылал своих учеников практиковаться на татарском языке не в мусульманские, а крещено-татарские школы. Как считал автор, «взгляд Ильминского на происхождение кряшен с точки зрения языка должен оставаться в силе» (367). Далее в статье утверждалось, что с топографической точки зрения сделать выводы об отличном от татар происхождении кряшен очень трудно, так как немало деревень с кряшенским населением имеют татарские названия. Селение Пушур Мамадышского уезда с марийским названием и преданием о марийском происхождении его жителей – кряшен – единственное, которое он знает, отмечал автор, «не позволяет делать широкие обобщения и может быть случайным». Некоторое различие «в характере татар-кряшен и татар-мусульман» он видит лишь в сложившихся веками разных религиозных верованиях, повлиявших на их мировоззрение. Итак, утверждал автор статьи, «кряшены – те же татары» (368).

По мнению того же автора, которое, впрочем, он не считал безусловным, «кряшен – консервативный элемент, отделившийся от всего татарства при принятии им ислама ради сохранения своих старых богов и старых религиозных обычаев». Принятие ислама для татар сопровождалось отказом от прежних религиозных предрассудков, «Коран требует веры в единого бога, но порицает все противное этому. Это требование не могло быть принято частью татарства, которое осталось при старом». Власти в Казанском ханстве не оказали на староверов давления, так как они отличались традиционной религиозной терпимостью. «Сохранение языческой старины среди крещеных татар, до сих пор вовсе исчезнувшей среди мусульман, подтверждает это». Как утверждал автор, отказавшись от ислама, староверы-татары, при русском завоевании, легче могли принять христианство, потому что оно, во-первых, давало известные привилегии, во-вторых, не препятствовало им молиться по-старому. Они стали «кряшен», но приспособили христианство к своим воззрениям. Замечательно, пишет автор, что слово «тяре» среди мусульман стало ругательным, но кряшены перенесли это название своего старого бога на православную икону. По его наблюдениям, «священника старухи-крещенки называют детям «тяре-бабай» – не есть ли это название их языческого жреца?» (369).

Кряшенские авторы также отражали в печати свои взгляды на происхождение своих предков. Как правило, такие материалы мгновенно становились объектом пристального внимания органов власти. На них писались опровержения с замечаниями, указаниями недостатков и просто с доводами противоположной точки зрения. В одном из номеров газеты «Красная Армия», например, некий В-в также коснулся вопроса происхождения кряшен. Статья написана в ответ на публикацию некоего Н. в газете «Кызыл алям» под названием «Народ Кряшен» (370). Автор, учитывая мнение Н., что в состав кряшен наряду с татарами входят «отатарившиеся чуваши, черемисы, вотяки и мещеряки», утверждал, что, несмотря на возможную ничтожную долю других местных народов, все же основная, подавляющая масса кряшен татарского происхождения.

Н. в своей статье акцентировал внимание на вопросе: кем считать кряшен, сформировавшихся на основе «смеси» разных народов, при этом он подчеркивал, что кряшены не хотят, чтобы их называли ни «крещенными татарами», ни просто «татарами»: «большинство кряшен не татары, они татары только по языку». В пример он привел две деревни в Мензелинском уезде Уфимской губернии – Чувашский Байтаг и Чувашский Бихмят с населением якобы отатарившихся, потерявших свой язык чувашей. Жители-христиане этой деревни называют себя «кряшен», а жители-мусульмане – «татары». Аналогичные примеры были в Чистопольском, Белебеевском (отатарившиеся марийцы), Мамадышском и Малмыжском (отатарившиеся удмурты) уездах (371).

Среди прочего, В-в в ответ на статью Н. подчеркнул, что «ни одна народность не является чистой, чуждой других этнических примесей», татары в данном случае не исключение. В силу этого не следует считать, что татары-кряшены должны называться «кряшен». Это название им дали не татары-мусульмане. Выдуманное слово «кряшен» происходит от русского слова «крещеный». В-в напомнил, что в течение всего XIX – на-чала XX столетия кряшены массами отпадали в мусульманство, а кряшены, работавшие среди татар-мусульман, «без смущения» выполняли мусульманские религиозные обряды», что констатировалось самими миссионерами. Враждебность татар-кряшен к татарам-мусульманам «была совершенно искусственно вызвана миссионерско-поповской работой». Самим же кряшенам нет никаких оснований «цепляться за это название, это не название народности, а выдумка, созданная для отрыва от сознания национальной сущности». Автор пишет, что никто не запрещает Н. быть кряшеном, и он напрасно преувеличивает, утверждая о навязывании ему и всем кряшенам мусульманства.

В целом, В-в считает многочисленные доводы Н. о нетатарском происхождении кряшен, а также такие тенденции в целом, крайне неверными и вредными. В ответ в пространной статье он приводит свои многочисленные ответные доводы о кряшенах как об общности с татарскими корнями. В-в заканчивает свою статью словами: «вопрос о татарском происхождении кряшен остается непоколебленным» и отрицает наличие кряшенского языка как такового (372).

В рамках деятельности по антирелигиозной пропаганде в периодической печати освещаась история насильственной христианизации народов Среднего Поволжья и попытки возвращения их в свою религию. В те дни на страницах местных газет историк, председатель Казанской подкомиссии Истпарта (Комиссии по истории Октябрьской революции и РКП(б)) М.К. Корбут, например, писал, что крещеные татары, чуваши, марийцы и удмурты многие десятилетия посещали еженедельные базары с основной мыслью и желанием – как и когда можно избавиться от «русской веры». Многие принимали крещение лишь для того, чтобы избавиться от рекрутчины. Но в последнее столетие их волновала возможность официального возвращения к религии предков. «Ибо крещеные, – утверждал М.К. Корбут, – например, татары, уже неофициально давно поснимали с себя кресты, иконы из передних углов, начали брить головы и носить тюбетейки. А вот официально-то и архиерей с губернатором Казани, и поп с приставом и со стражниками считали их в своих списках православными» (373).

В 1925 г. в газете «Красная Татария» был опубликован объемный материал по данным комиссии Областкома. В нем констатировалось, что «так называемый «кряшенский вопрос» был долгие годы большим вопросом национальной политики. Суть вопроса заключалась в том: являются ли кряшены, обращенные русскими царями в христианство, самостоятельной нацией или нет». Происхождению кряшен был посвящен отдельный раздел статьи. В нем приводилась вся история обращения местного населения в православную веру после покорения Казанского края. Наиболее результативным путем христианизации в газете называлась организация миссионерских обществ, которые активно начали работать с 1740 г. Далее в статье уделяется место решению «кряшенского вопроса» в период советской власти. Поочередно (с 1917 г.) перечисляются все основные этапы и мероприятия по решению данного вопроса. Среди прочего вновь, очень емко, но принципиально, обращается внимание на происхождение кряшен: «Работа последних трех лет была направлена к сближению и слиянию с татарскими массами, разоблачая псевдонационалистов и широко освещая происхождение кряшен, переводя занятия в школах на татарскую письменность, освобождая из-под влияния миссионерских и клерикальных элементов» (374).

Красная Татария. 1928. №4 (2977) от 5 января

Таким образом, подавляющее количество материалов, касающихся происхождения кряшен, в 1920-х гг. было представлено в основном на страницах местной прессы. Редкие попытки научного подхода к данной проблематике не получили должного развития, их результаты большинству кряшенского населения были недоступны. В дальнейшем, в условиях возведения атеизма в ранг государственной политики, необходимость освещения истории кряшен отпала, так как возможности сохранения самобытности кряшен были резко ограничены.

353 Фокин А.В. Кряшены – судьба моя: Эпизоды истории, теории и практики кряшенского национального движения. – С.103–104.

354 ЦГА ИПД РТ. Ф.15. Оп.1. Д.1279.

355 Протокол №15 Заседания коллегии кряшен от 15.02.1921 г.

356 Протокол Первого Всероссийского рабоче-крестьянского и красноармейского съезда кряшен. – С.41.  

357 Воробьев Н.И. Кряшены и татары (материалы по сравнительной характеристике быта) // Труд и хозяйство. – Казань, 1929. – №5.

358 Воробьев Н.И. Казанские татары. – Казань, 1953. – С.22; Глухов-Ногайбек М.С. Каз иле – Казакия моя… – С.191.  

359 Воробьев Николай Иосифович [Электронный ресурс] / Казанский федеральный университет [Официальный сайт]. URL: http://kpfu.ru/imoiv/etnograficheskij-muzej/personalii/vorobev-nikolaj-iosifovich (дата обращения 26.01.2016).

360 Фокин А.В. Кряшены – судьба моя: Эпизоды истории, теории и практики кряшенского национального движения. – С.74–75, 82  

361 Закиев М.З. 50 лет поисков и открытий. – С. 12–15.

362 Гильманов З.И. Развитие исторической науки // 50 лет поисков и открытий. – С. 127–128.

363 Список научных сотрудников ИЯЛИ. Отдел истории / 50 лет поисков и открытий. – С.215.  

364 Происхождение казанских татар: Материалы сессии Отделения истории и философии Академии наук СССР, организованной совместно с Институтом языка, литературы и истории Казанского филиала Академии наук СССР, 25–26 апреля 1946 года в г.Москве (по стенограмме). – Казань: Татгосиздат, 1948. – С.3.

365 Там же. – С.152.

366 Там же. – С.4.  

367 Красная армия. – 1920. – №10 (299). – 26 апреля.

368 Там же.

369 Там же.

370 Кызыл алям. – 1920. – №24.

371 Красная армия. – 1920. – №15 (321). – 14 июня.  

372 Там же.

373 Красная Татария. – 1924. – №49. – 4 июля.

374 Там же.  

Источник: Мухамадеева Л.А. Дискуссия о происхождении кряшен – формы конструирования кряшенской идентичности в советский период// История и культура татар-кряшен (XVI-XX вв.): коллективная монография. - Казань: Институт истории им. Ш.Марджани АН РТ, 2017. - С. 501 - 509